«Латынь из моды вышла ныне: / Так если правду вам сказать, / Он знал довольно по-латыни, / Чтоб эпиграфы разбирать, / Потолковать о Ювенале,/ В конце письма поставить vale,/ Да помнил, хоть не без греха, /Из Энеиды два стиха».
Пушкин эти строки написал в 1823 году. А в 1948 году в четырёх школах Ленинграда ввели преподавание латинского языка. С 8-го класса, 2 часа в неделю. Я заканчивал 203-ю мужскую среднюю школу им. А. С. Грибоедова и вместе с «Аттестатом Зрелости» получил справку о том, что в течение трёх лет изучал латинский язык и обнаружил при этом знания – 3 (удовлетв.).
Полгода латынь преподавал нам завуч Ватон Яковлевич Матинян – он ещё до революции окончил классическую гимназию. Потом нашли-таки «профессионала». К 10-му классу мы прошли все спряжения-склонения и уже читали «Метаморфозы» Овидия и «Записки Цезаря о Галльской войне». По одному предложению за урок. Наш вундеркинд Гера Цейтин, в 8-ом классе побеждавший десятиклас- сников на Олимпиадах по математике и физике, выучил наизусть несколько страниц из «Метаморфоз». А я взял на вооружение пару-другую пословиц и ещё, благодаря книжке рассказов О’Генри, запомнил самое начало «Записок Цезаря»: «Omnia Gallia in tres partes divisa est». (Вся Галлия разделена на три части.) А у О’Генри интеллигентный жулик переводит эту фразу на свой лад, по жизни: «Умного галла в три партии не обставишь – вот мой девиз».
Эпиграфы разбирать изредка удавалось, а вот о Ювенале, врать не буду, – не толковал. Vale единственный раз поставил, но не в конце письма, а в начале стишка, посвящённого студентке с филфака по имени Валя.
А однажды латынь меня спасла – на кандидатском экзамене по марксистко-ленинской философии. Экзаменатор, доцент из Университета, к инженерам относился снисходительно. И, пытаясь вытянуть меня хотя бы на «троечку», задал дополнительный вопрос о мировоззрении Декарта. «Всё, - думаю, - придется пересдавать...». Доцент ещё на что-то надеется и делает последнюю попытку:
- Ну, может быть, вы помните самое известное выражение Декарта?
И тут я ему выдал, на латыни:
- Cogito ergo sum. (Мыслю, значит, существую).
Потрясённый философ поставил мне «четвёрку»! Нет, что ни говорите, а классическое образование и в наше время полезно. Даже в малых дозах.
Ещё раз мне пришлось вспомнить латынь в конце 60-х прош-
лого века на устном альманахе «Впервые на русском языке»,
который вёл Е.Г. Эткинд. В уютном зале «Дома писателея»
авторы-переводчики читали свои новые работы. Без обсужде- ния, как бы для развлечения публики. В тот вечер московский гость Лев Гинзбург читал переводы со старонемецкого из «Ли- рики вагантов». У вагантов (бродячих певцов, нищих студентов)
много «озорных» стихов. В одном из них каждое четверостишие
заканчивалось строкой на латыни, в которую средневековые озорники вкладывали то, что не решались произнести на род- ном, немецком. И Гинзбург три строки переводил на русский, а латинскую, ударную оставлял, как в оригинале. Содержание того стиха – рассказ девушки о своём первом «лирическом» свидании .
В зале человек 200-300, народ не случайный. О предстоящем вечере - никакой внешней рекламы. Например, меня приглаша- ла знакомая, ходившая к Эткинду на семинар молодых перевод- чиков. И вот по реакции «избранной» публики видно было: ла- тынь почти никто не знает. Переглядываются растерянно, пожи- мают плечами... Я-то улавливал отдельные слова, вроде «erec- tus», «deflorare» и догадывался об остальном. А рядом сидела
очень пожилая дама, в старомодном платье с белым кружевным
воротничком. Она точно реагировала на латынь, иногда подхи –
хикивала, а, оглянувшись на меня и видя, что я тоже понимаю,
засмущалась и покраснела.
Недавно, я собрался поблагодарить друга-приятеля, про- живающего в Америке, за мгновенный отклик на моё сочинение и написал по памяти латинскую пословицу: «Bis dat qui cito dat». Буквально: «Вдвойне даёт тот, кто даёт быстро». Усомнившись в орфографии, заглянул в «Краткий словарь латинских слов и выражений». А там переведено: «Скорый дар ценен вдвойне»(!?) Думаю, к чему бы такие изыски? И догадался: книжка издана в Новосибирске, в 1975 году, составители – две женщины. Не иначе, как учёные дамы из Сибири посчитали точный перевод неприличным! Возможно, по той же причине в их словарь не попала, например, такая пословица: «Vivere in sperando, morire in cacando. (Жить в нужде, помереть в... какашках).
Подозреваю, что в древнем Риме были и совсем «неприличные» пословицы, и даже выражения. Иосиф Бродский в одном интервью озвучил такую латинскую пословицу: «Fatum non penis, in manus non recipes». (Судьба – не... пенис, в руки не возьмешь.)
Скорее всего, это – творчество самого Нобелевского лауреата. В моём латинском словарике нет ни одной пословицы с двойными отрицательными сравнениями. Зато в русском языке таковых – сколько угодно:
Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь.
Жена – не рукавица, за пояс не заткнёшь.
Латынь пригодилась мне и в Израиле. С 1991 года я работал на инженерной должности и, несмотря на слабый иврит, довольно успешно. Свои технические отчёты и деловые письма я обычно показывал непосредственному на-чальнику Моше Леви. Он мои тексты на иврите, редактировал, на английском – скажем так, поправлял. Как-то в моём английском опусе Моше исправил множественное число от слова «spectrum» (спектр), добавив стандартное окончание «-s», а у меня было написано – «spectra», поскольку слово это - латинского происхождения. А надо сказать, что Моше заканчивал французскую классическую гимназию в Каире. И потому, кроме иврита, знал арабский и французский. Английский – как положено инженеру, итальянский – жена родом из Италии. Мог объясняться на испанском и на немецком. А вот латыни Моше не знал и зауважал меня ещё больше...
В хорошей школе я учился, в 203-й мужской средней, им. А. С. Грибоедова, рядом с кинотеатром «Спартак». Но эксперимент с введением древних языков в общеобразовательную программу признали тогда неудачным и через три года латынь в советской школе отменили.
Лев Толстой о поверхностном образовании персонажа своего романа (действие происходит в начале Х1Х века) сообщает одной фразой: «Он произнес латинскую пословицу с французским акцентом»... А нынешний читатель подумает: - Культурный... еще и французский знает.
... Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.
Tempora mutantur et nos mutamur in illis.
