Именно эту тему, из всех предложенных, я выбрал для своего философского реферата. Без него соискатель ученого звания не допускался к экзамену по философии, входившему в кандидатский минимум вместе с иностранным языком и специальностью.
В Центральном Котло-турбинном институте, где я работал, производство кандидатов технических наук было поставлено на поток. Для 60 инженеров курс лекций по философии читал мощный седовласый старикан лет 70-ти – Моисей Вульфович Эмдин. Отбыв чуть не 20 лет в «сталинских» лагерях и ссылках, он сохранил энергию и темперамент неукротимого бойца идеологического фронта. Даже Ворошилова, самого, казалось, безобидного из приспешников Сталина, он именовал не иначе как бандитом.
При изготовлении «философского» реферата обычно переписывались подходящие куски из учебников или, например, из журнала «Коммунист». Это - если не удавалось достать реферат прошлогоднего соискателя. А я (в рабочее
время) накатал собственное сочинение на 13 машинописных страниц. Было это за пару лет до «Пражской весны», и я, неотчётливо представляя границы дозволенного, легкомысленно приставил к названию рекомендованной темы знак вопроса. Ну и попытался показать, что науки по большей части развивались без помощи какой бы то ни было философии. Мол, задним числом для уже совершённого научного открытия очень просто найти философское обоснование, так сказать, «марксисткий базис под жакетку подвести». И примеры приводил, и рассуждения свои подкреплял «умными» цитатами...
Моисей Вульфович прочитал за неделю все 60 рефератов! И очередное занятие посвятил их разбору. Начал с отличников. Таких оказалось человек 40. И каждый удостоился пары добрых слов. Я в их число не попал. Четвёроч- никам он уделил времени побольше – отмечал упущения и недостатки. И опять – без меня. Двум троечникам Моисей Вульфович вернул их опусы молча – ясно: нет предмета для разговора. После чего он сделал паузу. Глаза его засверкали, и голос зазвучал молодо и даже торжественно: «Больше всего меня поразил реферат аспиранта Гуревича...» Я потупился, готовясь с должной скромностью принять заслуженную высокую оценку своего труда. Но уже следующие слова Учителя заставили меня изменить позу.
Марксист-ленинист, закалённый в боях с оппортунистами всех мастей, обрушился на мое ученическое сочинение с неожиданной страстью. Так, наверное, в свое время Ленин громил меньшевиков и эсеров. Моисей Вульфович разносил по кочкам буквально каждую фразу реферата, причём, не приводил никаких доводов по существу, а просто извергал разные нехорошие слова: ошибочный, буржуазный, безграмотный, аполитичный... И с трудами осно- воположников я не знаком, и цитирую реакционную книгу «Евангелие», и т. д., и т. п. ...
Слушатели, цвет молодой технической интеллигенции, получали наглядный урок настоящей партийной критики. А марксистский танк, сходу раздавив мою соломенную постройку, еще минут 20 утюжил по одному и тому же месту.
Реферат мне был возвращён без отметки, но с разрешением написать новый. Поначалу такой исход меня огорчил – всё-таки придётся переписывать скучную дребедень. Но уже через неделю я был вознаграждён сполна. Молодая и симпатичная преподавательница английского на очередном занятии вдруг спросила:
- Герман Иосифович, а вы не дадите прочитать ваш реферат по философии? Вчера мы с Валентиной Ивановной (зав. учебной частью) полчаса слушали дифирамбы Моисея Вульфовича по вашему адресу...
Каков марксист! И ведь так натурально клеймил и обличал! Действительно, чужая душа - потёмки, тем более -душа кандидата философских наук и бывшего зэка. Скорее всего, он просто перестраховался...
А кроме «англичанки» интерес к моему реферату проявил еще секретарь партбюро нашего отдела, он же – один из двух «троечников»...
Но тут уж подстраховался я.
