Сериал с таким завлекательным названием посмотрели миллионы. И только малая часть телезрителей не поверила в его стопроцентную достоверность.
А я был знаком с человеком, который встречался с Мессингом и даже писал его портрет. «Воспоминания художника» Соломона Гершова (в моей литературной записи, авторизованной) были напечатаны в израильской газете «Вести» (июнь-июль, 1995 г.). Соломону Моисеевичу можно верить, он отмечал и слабости Мессинга - человека, и «проколы» ясновидца.
Предлагаю фрагменты из воспоминаний Гершова:
……В 1942 году в Новосибирске появились афиши, оповещавшие о выступлениях Вольфа Мессинга. Меня это особенно удивило, ибо я много слышал о нём раньше. В 1934 году по инициативе М. Горького была издана капитальная книга под названием «Один день мира». В нём документально сообщалось о событиях одного дня, произошедших в самых разных точках земного шара, достоверность их подтверждалась фотографиями. Я обратил внимание на фотографию бельгийского города Льежа. На одном из домов центральной улицы висел огромный рекламный плакат с портретом Вольфа Мессинга, гастролировавшего тогда по всей Европе с сеансами гипноза и телепатии. Подпись под этим снимком объясняла: вот чем забавляется буржуазная Европа!
В следующий раз я услышал о Вольфе Мессинге в1939 году, когда он, спасаясь от фашистов, бежал из Польши в Советский Союз. Некоторое время Мессинг жил в Минске. Опекали его особым образом, публичные выступления, разумеется, не разрешались. Но слухи о нём доходили до Москвы. Рассказывали совершенно невероятные вещи. …Компетентные органы решили проверить его практические возможности. Ему предложили попытаться войти в одно серьёзное учреждение и выйти, без пропуска. Дело в том, что зайти туда ещё можно было, но уж выйти – никак. Мессинг вошёл и вышел. Этого показалось мало – сотворили другую проверку. Мессингу надо было получить в Госбанке без документов большую сумму денег. Он пошёл не один, а с двумя сопровождающими, каждый с мешком. В кабинете управляющего банка Мессинг вынул записную книжку, вырвал из неё листок и попросил управляющего поставить свою подпись. С этим «документом» Мессинг прошёл по инстанциям, собрал все подписи и, наконец, получил в кассе деньги, которые сгребли в мешки его спутники. После этих экспериментов Мессингу разрешали выступать только перед определённым узким кругом.
Когда началась война и немцы заняли Минск, Мессинг оказался в Москве.
Ходили слухи,что он подвергается исследованиям в Академии наук. А если и выступает, то в сугубо закрытых организациях: в клубе при ЦК ВКП(б), в редакции «Правды» и ещё где-то…
И вот публичные выступления в Новосибирске! Конечно, такого я не мог пропустить. Как они проходили? На сцене – длинный стол под красной скатертью, графин с водой. За столом – люди, представляющие общественность. Тут и прокурор, и учёный, и милиционер, и рабочий. Публике предлагается посылать записки с заданиями для Мессинга, а в президиуме из них выбирали самые интересные. Автор вызывался на сцену, и начинался сеанс. Мессинг обращался к придумавшему задание с просьбой мысленно диктовать свои указания последовательно, не пытаясь его запутать. Ибо он эту путаницу всё равно разгадает, только отнимет время у публики. И вот Мессинг отправляется на задание, например, подходит к 20-му ряду, вынимает из кармана мужчины лотерейный билет. Потом поднимается на балкон, берёт у женщины книгу, находит на определённой странице какую-то цифру и складывает её с номером лотерейного билета.
Председательствующий зачитывает задание, которое полностью совпадает с
действиями Мессинга. Зрители придумывали самые невероятные комбинации, и Мессинг выполнял всё до мельчайших деталей.
Однажды Мессинг выступал в клубе, подвальное помещение которого было разделено на клетушки – под мастерские для эвакуированных художников.
Там рядом со мной в соседней клетке работал не очень талантливый скульптор, лепивший обычно барельефы с изображением вождя. А тут он отступил от своей темы и создал в гипсе унылый скульптурный портрет передового рабочего. Так вот я придумал задание для Мессинга, а один мой приятель вышел с ним на сцену. Мессинг принял мысленный приказ, и они
покинули зал. Публика терпеливо ждала. Я-то знал, что Мессингу приходится в полутёмном подвале разыскивать мастерскую вышеупомянутого скульптора. Наконец Мессинг возвращается в зал и тащит гипсовый бюст. Автор его присутствовал в зале и, узнав своё произведение и ничего ещё не понимая, на всякий случай крикнул: «Я протестую!» Мессинг тем временем доставил бюст на сцену. На его чёрном фраке остались следы гипса. Скульптура выглядела довольно нелепо, в зале раздались смешки и снова крик: «Я протестую!»
Мой приятель продолжал отдавать мысленные указания. Но Мессинг заколебался и обратился к публике: «Эту голову мне приказывают разбить. Так разбивать или нет?» Часть зрителей кричала: «Разбить!», другая: «Не надо!» Скульптор кричал своё: «Я протестую!»
В конце концов решили не разбивать.
А в 1943 году меня познакомили с Мессингом. Не скажу, что его внешность сильно импонировала. Наоборот, она пугала, главным образом, насквозь пронизывающим взглядом. Его маленькие серые глаза вызывали ассоциацию с глазами рептилии. Конечно, понять, что думает он о своём собеседнике, было недоступно. Мне очень хотелось написать с натуры его портрет. Я бы стремился к этому, даже если бы не получил заказ от одного из институтов Академии наук.
И вот уже работа над портретом идёт полным ходом. Самым трудным оказалось зафиксировать его взгляд, пронзительный и устрашающий. Когда законченный портрет появился на стене моего номера в гостинице (он должен был долго сохнуть), горничные потребовали убрать этот портрет, иначе они отказывались прибирать номер. Портрет я снял и поставил лицом к стене. Как Мессинг реагировал на свой портрет? Он считал, что всё, что нужно, у меня получилось. Живописные достоинства портрета не обсуждались.
Хочу рассказать о Мессинге ещё. Начну с того, что он подарил по 100000 рублей - на два самолёта: на советский и на польский. И получил телеграмму с благодарностью от Сталина. И вот представьте себе, при встрече на улице даже с малознакомым человеком Мессинг начинал разговор с демонстрации этой телеграммы, которую носил в специальных корочках в боковом кармане.
Мессинг много гастролировал, главным образом, по дальневосточным военным округам. Как-то мы встретились после месячного его отсутствия. Он был в роскошной шубе и меховой шапке. «Давайте, - говорит, - зайдём в горисполком, надо мне получить продуктовые карточки за прошлый месяц». К начальнику соответствующего отдела горисполкома очередь, но Мессинг направляется прямо к двери и тащит меня за собой. Очередь только проводила нас глазами. В кабинете начальник разговаривал с одной-единственной посетительницей. Он попросил нас подождать пару минут. Мы сели в сторонке. И вдруг на столе у начальника зазвонил телефон. Мессинг, как молния, бросается к столу, хватает трубку и, не слушая, кладёт её на стол, придерживая рукой. На недоумевающий взгляд начальника говорит: «Когда вы закончите, я скажу, в чём дело». Посетительница ушла, и Мессинг сказал: «Звонили из больницы, ваш сын попал под трамвай». Как только трубка была положена на аппарат, раздался звонок, и начальнику повторили слова Мессинга.
Другой эпизод. В Новосибирске жила семья начинающего скрипача Эдика Грача. И на день рождения его отца меня пригласили в гости. Я пришёл не один, а с Мессингом. Комната празднично убрана, за столом нарядно одетые гости. Неожиданно открывается дверь, и входит соседка,молодая красивая женщина… в халате. Она смутилась и хотела уйти. Мессинг её остановил: «Подождите, я вам скажу, зачем вы пришли». Гости притихли. «Вы собираетесь в баню и зашли одолжить мочалку». Женщина, конечно,
смутилась ещё больше и не сразу согласилась отложить баню, а сейчас переодеться и вернуться к столу.
После войны мы с Мессингом встречались в Москве. Он постоянно жил в гостинице «Москва». Как-то я напомнил ему о выступлении в Новосибирске,
когда он через весь зал тащил скульптуру на предмет её разбивания. Мессинг не дал мне договорить: «Какой подлец это придумал! Я весь свой новый костюм испачкал». Он так и не догадался, что этим подлецом был я, и это меня крайне удивило: где же телепатия?
Не ставя перед собой цели умалить замечательные способности Вольфа Мессинга, я вспомню ещё и о чемодане, в котором он хранил довоенные газеты с откликами на его выступления. В одной из варшавских газет на еврейском языке я прочёл беседу журналиста с Мессингом. На вопрос, будет ли война, Мессинг ответил: войны не будет. А газета была за 1939 год.
